Nefte Compass: Российские независимые производители проявляют сноровку, чтобы выживать и развиваться

23.06.2016; Nefte Compass (Информационное агентство Energy Intelligence Group (UK) Limited[1]); оригинал публикации: http://www.energyintel.com/pages/login.aspx?fid=art&DocId=928511

Русский перевод:

Российский нефтяной сектор принято отождествлять с рядом крупных национальных компаний, на которые приходится свыше 90% добычи нефти в стране. Однако мало кто знает, что наряду с гигантами в нашей стране работают около 250 независимых компаний. О том, что представляет собой сектор независимых производителей и как ему удается выживать в условиях низких цен на нефть в интервью журналу «НефтеКомпаc» рассказали генеральный директор Ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций «АссоНефть» Елена Корзун и советник по экономике этой Ассоциации Маргарита Козеняшева.

Вопрос: В 2015 г. мировой энергетический сектор столкнулся с глобальным кризисом, с падением цен на нефть. Как этот кризис отразился на секторе независимых производителей?

Ответ: Прежде всего необходимо определить, о ком мы ведем речь, когда говорим о секторе независимых производителей. До 2015 г. не существовало четкого понятия, кто же такие независимые производители. Но в то же время государство часто задавалось вопросом, как же администрировать этот сектор.

В августе прошлого года с инициативной подачи «АссоНефти» Министерство энергетики (Минэнерго) и Федеральная антимонопольная служба (ФАС) подписали специальный протокол, определяющий критерии отнесения нефтегазодобывающих компаний именно к этой группе независимых предприятий. Итак, независимые производители - это предприятия, не аффилированные с вертикально-интегрированными компаниями (ВИНК), не имеющие государственного пакета в уставном капитале, не обладающие такими собственными НПЗ, которые бы числились в реестре Минэнерго, и не ведущие свою деятельность на условиях соглашений о разделе продукции (СРП). Примечательно, что по рекомендации ФАС мы отошли в тексте этого протокола от количественных критериев разделения компаний по объему добычи. Мы также отказались при классификации независимых компаний от привычного многим термина «малые и средние компании». Есть в России просто независимые производители нефти, как есть и независимые производители газа.

В: Можем ли мы говорить о том, что понятие «независимые производители» в России соответствует понятию «independent producers» в США?

О: Совершенно верно. Фактически мы взяли американские критерии за основу нашего определения независимых. Правда, опционно мы сохраняем понятие «малые компании» (т.е. специально выделяем их, в виду особой незащищенности, внутри всего сообщества независимых) и по-прежнему используем для своей внутренней классификации критерий объема добычи, но формально мы наконец-то зафиксировали, причем, документарно и на уровне госрегуляторов, понятие сектора независимых нефтегазодобывающих компаний (сокращенно - ННК) после почти 10-летней борьбы за его признание.

Если говорить об объемах добычи, то мы для удобства анализа работы нашего сектора разделили все его компании на несколько групп. Первая – это те, кто добывает в год свыше 1 млн тонн нефти. К этой группе относятся «Иркутская нефтяная компания» (ИНК), а также условно суммарные активы, пусть формально и не оформленные в одно холдинговое предприятие, но имеющие общих владельцев – бизнесменов Юрия и Алексея Хотиных. До недавнего времени в эту первую группу компаний нашего сектора входила и «Независимая нефтегазовая компания» (ННК), однако после покупки ею активов, в числе которых и Хабаровский НПЗ, «Независимая нефтегазовая компания» перешла в категорию ВИНКов.

Вторая группа предприятий нашего сектора – это те, каждое из которых добывает свыше 500 тыс. тонн. Третья группа, основная – это компании с объемом ежегодной добычи от 100 тыс. до 500 тыс. тонн. Четвертая группа – компании с добычей от 50 тыс. тонн до 100 тыс. тонн. И последняя группа – компании, добывающие менее 50 тыс. тонн. Кстати, именно эти компании с годовым объемом добычи менее 50 тыс. тонн в соответствии с упомянутым выше протоколом было решено именовать малыми. По экспертной оценке, именно они являются сегодня наименее защищенными в нашем секторе ННК.

В: Сколько у нас в стране независимых компаний?

О: По последним официальным данным ЦДУ ТЭК в нашей стране насчитывается около 125 независимых производителей. Лишь часть этих компаний – на данный момент порядка - входит на правах участников в «АссоНефть», но зато на их долю приходится около 50% добычи всего сектора ННК.

Надо иметь в виду, что статистика ЦДУ ТЭК учитывает только те компании, которые сдают нефть в магистральную систему трубопроводов АК «Транснефть». А еще существует множество компаний, относящихся по упомянутым классификационным критериям к нашему сектору, которые перевозят нефть железной дорогой и автоцистернами. Существуют и компании, которые еще ничего не добывают, а только проводят геологоразведку. Все они в статистику ЦДУ ТЭК, увы, не попадают. Но по разным источникам, всего в нашей стране насчитывается порядка 250 независимых компаний.

В: В чем специфика бизнеса этих компаний и какова их доля в добыче и экспорте нефти страны?

О: Как следует из упомянутых выше критериев отнесения к независимым компаниям, специфика их бизнеса определяется, прежде всего, монотоварностью реализуемой продукции - независимые продают исключительно сырье: нефть, конденсат, газ. Причём, преимущественно на внутренний рынок (около 60% объема добычи). Отсюда существенно меньшая, чем у диверсифицированного бизнеса ВИНК, свобода маневра на рынке, которая в определенной мере компенсируется оперативностью независимых компаний в принятии управленческих решений и, соответственно, большей гибкостью в приспосабливаемости к изменению условий работы.

Конёк наших компаний - это акцент на углубленную геологоразведку, которая позволяет им существенно приращивать запасы зачастую не очень богатой изначально доставшейся сырьевой базы. И как только появляется новое открытие, залежь практически сразу же вовлекается в разработку. Именно в этом изюминка работы компаний нашего сектора. Их ниша на рынке, столь необходимая для обеспечения по-настоящему рационального недропользования в стране – приращивать и разрабатывать запасы, не рентабельные для крупных компаний.

Согласно статистике ЦДУ ТЭК, на независимые компании приходится около 4% добычи нефти и конденсата в стране или немногим более 20 миллионов тонн в год. Для сравнения, в США независимыми компаниями добывается более 40% нефти.

В 2015 г. независимые производители России внесли значительный вклад в рост добычи в стране. Так, из 7,3 млн тонн прироста добычи в России в 2015 г. – почти 20,5% обеспечено компаниями нашего сектора.

Как уже отмечалось выше, около 60% добытой нефти независимые компании поставляют на внутренний рынок, и только 40% - на экспорт.

В: Вернемся же к вопросу о том, с какими глобальными потрясениями на мировом энергетическом рынке столкнулась сегодня российская нефтегазовая отрасль, в т.ч. и её сектор независимых компании?

О: Россия оказалась зажата в двух тисках: внутри страны налицо системный экономический кризис. А на мировом рынке серьезнейшее обострение конкуренции - Россию пытаются вытеснить с традиционных рынков, и чтобы удержать свою долю нам приходится наращивать добычу и экспорт. Кроме того, наша страна столкнулась с проблемой западных санкций, которые неслучайно коснулись именно сектора энергетики, на котором базируется вся действующая у нас экономическая модель.

В: Как же эти вызовы повлияли на независимых производителей?

О: На наш сектор цены, конечно, оказали непосредственное влияние, так как доходы стали меньше. Но девальвированный рубль немного сдемпфировал падение цен на нефть и по итогам 2015 г. доходы компаний в рублевом исчислении оказались на уровне 2014 г.

В начале 2016 г., когда цена на нефть была уже в районе $30/bbl, наши независимые компании срочно просчитали стресс-сценарии, рассчитанные на цену даже в $20-25/bbl. И сразу же после этого ввели режим жесткой экономии. Ведь многолетний опыт, в том числе и кризисов 1998 и 2008 г.г., показал, что в период низких цен на нефть на первое место в обеспечении успеха недропользования выходят такие факторы, как эффективная оптимизация затрат, «ручное управление» промыслами, умение развивать связи с небольшими и экономичными российскими, импортозамещающими поставщиками и подрядчиками. А всё это, как раз, и есть сильные стороны именно некрупных независимых компаний.

В: А какое влияние оказали санкции?

О: ВИНКи столкнулись с прямыми ограничениями на технологии, применяемые для разработки шельфа и нетрадиционных запасов. Сектор независимых производителей этот технологический аспект санкций почти не затронул. Дело в том, что наши некрупные независимые компании давно уже в своей работе опираются, в основном, на отечественное оборудование и технологии, так как они существенно дешевле.

Второй аспект секторальных санкций состоит в том, что стали уходить международные сервисные компании, доля которых на нашем рынке достигала 40%. Российские сервисные компании одними из первых в отрасли столкнулись с кризисом, так как спрос на бурение сократился.

Что касается сектора независимых производителей, то по нам этот аспект проблемы секторальных санкций практически не ударил вовсе. Ведь в отличие от ВИНКов наши компании всегда занимают самые экономные позиции, поэтому они не выделяли из своего состава сервисные подразделения, как это делали ВИНКи. Свои бригады по бурению, по ремонту независимые производители, в основном, сохранили в своей структуре, так как не очень большие масштабы работ позволяли тратить небольшие средства на их содержание. Для примера, у нас «Иркутская нефтяная компания» (ИНК) имеет свои сервисы, «ЮКОЛА-нефть» также. А в кризис это оказалось в высшей степени рационально и полезно. Кроме того, из-за спада заказов на сервисные работы, в том числе и на бурение, их расценки со стороны сервисных компаний существенно снизились.

В: А финансовые ограничения как-то повлияли на сектор?

О: Да, здесь независимые производители ощутили всю тяжесть санкций наравне с ВИНКами. Мы наблюдаем явное ухудшение условий кредитования. Не редко кредиты просто не дают. И даже те, кто готов дать кредит, требуют за свои риски слишком высокую плату.

И если раньше можно было перекредитоваться и продлить срок платежа, то из-за санкций банки требуют платить строго вовремя. А чтобы платить в установленные сроки, необходимо купить валюту, а валюта стоит теперь существенно дороже. Итак, расходы на обслуживание кредитных линий стали непомерно высокими для многих компаний. Кроме того, на российском рынке выросли ставки по кредитам, и эти ставки продолжают пересматриваться в сторону увеличения. И одна из просьб наших компаний заключается, как раз, в том, чтобы удержать ставку неизменной или хотя бы профинансировать изменения кредитной ставки за счёт соответствующих государственных субсидий, чтобы можно было своевременно платить. Наверное, можно было бы попросить помощи из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Но ведь далеко не всем её и дают. К примеру, вот ННК Худайнатова попросила, но ведь не дали. Другие даже не решились и просить. Таким образом, и для ВИНКов, и для независимых компаний финансовая проблема встала очень серьезно.

В: С какими еще проблемами столкнулся сектор независимых производителей?

О: Дело в том, что в условиях кризиса в нашей стране одновременно разворачивается налоговый маневр, который предписывает поэтапное повышение, начиная с 2015 г., налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которое, по замыслу идеологов этого маневра, должно сопровождаться поэтапным же снижением экспортной пошлины. Но как уже отмечалось, 60% нефти, добываемой компаниями нашего сектора, не экспортируется, а поставляется на внутренний рынок. Поэтому рост НДПИ, который для независимых производителей в отличие от ВИНК почти не компенсируется снижением экспортной пошлины, стал серьезным испытанием для компаний нашего сектора. Правда, в этой связи некоторые эксперты и аналитики часто ссылаются на так называемый паритет внутренних и внешних цен, естественно, с учетом расходов на осуществление экспорта, но на практике, увы, именно для небольших независимых компаний этот паритет зачастую и не складывается.

В: Пришлось ли независимым компаниям свернуть какие-то проекты, столкнувшись с данными внешними и внутренними вызовами?

О: Первое, что пострадало - это программы по геологоразведке и по новому бурению.

В: А что произошло с теми компаниями, которые имели только геологоразведочные лицензии?

О: Эти компании частично продолжили работы, начатые при высоких ценах на нефть. Приостановлены были, главным образом, новые проекты, а срок окупаемости уже начатых проектов отодвинулся на более далекую перспективу.

В: Однако, согласно статистике, независимые компании не только продолжают работу, но и наращивают добычу. Как им это удается делать в нынешних весьма непростых условиях?

О: Действительно, по прошлому году прирост добычи независимых производителей составил 3%. Только по первому кварталу 2016 г. этот рост достиг уже 8%, в то время как ВИНКи показали прирост добычи лишь в 1%. Рост добычи у независимых производителей происходит прежде всего за счет того, что они больше работают на новых месторождениях, как ИНК, например. А когда месторождение новое, добывать нефть на нём относительно легко. Кроме того, например, в Татарстане добыча идет из старого фонда скважин, но под пристальным вниманием властей республики, сопровождающимся заметной региональной поддержкой бизнеса этих компаний. Некоторые компании сектора, можно сказать, наслаждаются полученными ранее фискальными льготами (по НДПИ и экспортной пошлине), которые позволяют им продолжать работу даже в сложившихся тяжелых условиях экономического кризиса. Кроме того, как показывает практика, независимые производители являются более бережными собственниками. Как правило, они пытаются по максимуму извлечь продукцию из актива, в то время как ВИНКи, обладающие множеством лицензий, могут позволить себе, условно говоря, снимать «сливки» и даже избавляться от не слишком рентабельных «хвостовых» активов.

В: Будет ли этот рост добычи независимых производителей продолжительным?

О: Мы можем говорить о том, что замораживание геологоразведки и нового бурения, безусловно, скажется на объемах добычи в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Однако, есть надежда, что на тот момент начнут добычу те предприятия, которые продолжают вкладываться в разведочное бурение даже сегодня, а также те, которые уже сейчас находятся на стадии подготовки к переходу от геологоразведки к добыче.

В целом мы видим большой потенциал роста добычи у сектора независимых производителей. По экспертным оценкам, к 2030 г. их добыча может постепенно увеличиться с нынешних 20 млн тонн нефти в год до 42,8 млн тонн, естественно, при соответствующей поддержке этого сектора со стороны государства, выражающейся в практическом внедрении в действие системы стимулов, способствующих более эффективному раскрытию потенциала независимых компаний.

Таким образом, к 2030 г. нашему сектору при определенных стимулирующих условиях вполне по силам дать дополнительный прирост годовой добычи в стране в 23 млн тонн, в то время как арктический шельф, по самым смелым прогнозам, способен обеспечить прибавку только в 18 млн тонн. Как видите, это даже меньше, чем наш сектор добывает сейчас, хотя развитие арктических проектов связано с миллиардными затратами и экологическими рисками. Мы, конечно же, не говорим о том, чтобы остановить освоение арктического шельфа, а просто пытаемся приводить наглядные аргументы в пользу того, чтобы государство посчитало бы выгодным для страны дать хорошую возможность развиваться и сектору независимых производителей.

В: Что для этого нужно?

О: Прежде всего, адекватность и стабильность налоговой системы.

В: Участвуют ли независимые компании в дискуссиях об изменении текущей налоговой системы?

О: Да, мы ведем постоянный диалог на этот счёт с правительством и его соответствующими ведомствами, принимаем участие в различных совещаниях на самом высоком отраслевом уровне и круглых столах на эту тему.

В: Поддерживаете ли вы введение налога на финансовый результат?

О: По нашему мнению, как отрасли в целом, так и компаниям нашего сектора очень нужен переход с нынешней сугубо фискальной модели налогообложения валовой выручки на стимулирующую развитие модель налогообложения финансового результата деятельности компаний. Это в очень сильной степени простимулировало бы как разведку, так и освоение месторождений, причём даже тех, которые сегодня находятся за гранью рентабельности, так как учитывало бы расходы компаний на развитие бизнеса и преодоление различных препятствий на этом пути.

Если говорить о конкретной нынешней ситуации в секторе независимых производителей, причём, именно в контексте уже обсуждаемых проектов наработок конкретных параметров новых моделей налогообложения, то можно констатировать, что для тех наших компаний, которые имеют сейчас фискальные льготы, их отмена при переходе на новую модель налогообложения, с учетом именно конкретных обсуждаемых параметров этой модели, стала бы весьма неблагоприятным фактором.

Однако повторимся, в целом мы поддерживаем принципиальную идею перехода на налогообложение именно финансового результата деятельности компаний, а не их валовой выручки, как это происходит сегодня. Мы просим только о двух вещах. Во-первых, переход на новою систему налогообложения на первом этапе тестирования этой системы должен быть добровольным. Во-вторых, полный переход на новую систему должен быть осуществлён лишь тогда, когда будут всесторонне обсуждены на самом широком отраслевом уровне и затем полностью сформулированы и определены ее параметры. До тех пор дайте нам спокойно работать в рамках действующей, пусть даже и очень далекой от совершенства, модели.

В: Какие бы налоговые изменения устроили сектор независимых производителей?

О: Просчитывая налоговые изменения, государству сегодня необходимо определиться с тем, нужна ли стране нефтяная отрасль как просто источник денежных поступлений или она ей необходима как важный элемент экономической, политической и энергетической безопасности. В первом случае можно и выжимать из отрасли все средства. А вот во втором – разумнее дать ей возможность развиваться, обеспечивая плацдарм роста всей российской экономики.

Итак, главное, налоги на бизнес нефтегазовой отрасли должны быть такими, чтобы они стимулировали её развитие. Ведь главное условие успеха любого дела остаётся весьма простым: прежде чем получить отдачу от этого дела, надо сначала что-то существенное дать этому делу, вложить в него. А если будут внедрены эффективные стимулы развития бизнеса, то и налоговые сборы в суммарном выражении будут возрастать.

В: Что еще нужно независимым производителям для развития?

О: К сожалению, сегодня у нас в стране даже разговора не заводится о полном освобождении маленьких компаний нефтегазовой отрасли от налогов. А ведь в упомянутых США компании, добывающие в год меньше 50.000 тонн, освобождены от налогов, что на деле позволяет там реализовывать принцип рационального недропользования, не брезгуя при этом даже самыми мелкими и неудобными залежами.

Мы же просим по очень скромному счёту - всего-навсего завершить внедрение уже продекларированных госрегуляторами и даже частично подготовленных ими к исполнению инициатив. Так, наша Ассоциация давно уже и настойчиво рекомендовала, предоставить компаниям нашего сектора, которые, напомним, особо акцентированы на проведение углубленной геологоразведки, специальные вычеты расходов на этот вид работ из НДПИ. Минприроды уже даже вышло с инициативой исполнения этого предложения, но Минфин согласился лишь на вычеты этих расходов из налога на прибыль. Но, увы, окончательно решение об этих вычетах даже в урезанном минфиновском варианте так до сих пор и не принято.

Кроме того, мы считали бы полезным государственное субсидирование процентной ставки банковских кредитов на проведение геологоразведочных работ (ГРР), например, за счет уже упомянутых средств ФНБ. И в этом контексте «АссоНефть» с интересом отнеслась к недавней инициативе зампреда Правительства России Александра Хлопонина по созданию спецфондов для стимулирования ГРР.

Что еще нужно? Можно только повторить – главное, не мешать работе компаний различными непродуманными и бесполезными для дела директивами. А то ведь на сегодняшний день получается, что законодательно-нормативное поле, регулирующее сейчас деятельность нефтегазовой отрасли, ориентировано, в основном, на специфику бизнеса ВИНК, а не сектора ННК. Поэтому свою главную задачу наша Ассоциация видит в том, чтобы как можно быстрее менять это невыгодное для отрасли и страны статус-кво.

В: Не видите ли вы тенденций укрупнения сектора и увеличения сделок по слиянию и поглощению?

О: Действительно, сектор сужается. В начале века независимых компаний было около 500. Но основная проблема не в том, что одни компании покупают другие, а в том, что на рынке вместо купленных малых активов не появляются новые малые проекты, так как в стране не создано стимулов для подобного круговорота капитала. Помнится, во время одного из мероприятий 2-го Национального нефтегазового форума в октябре 2014 г. Андрей Гайдамака, работавший тогда вице-президентом ПАО «Лукойл» по связям с инвесторами, пожаловался на то, что перестала работать система воспроизводства малых компаний, занимающихся разведкой небольших месторождений и доведением их «до ума» с целью перепродажи крупным ВИНКам.

Но, как говорится, «клопа танком не переедешь». Сектор независимых производителей всегда будет подвержен слияниям и поглощениям, потому что есть предприниматели, которые из этого делают бизнес. И это хорошо. Мы же не говорим о секторе независимых производителей как об искусстве ради искусства.

Мы рассуждаем о том, что всякие месторождения должны разрабатываться, в том числе и очень мелкие, неудобные и поэтому не выгодные крупному бизнесу. Независимые компании должны появляться, развиваться, расти и укрупняться. А у крупных ВИНКов должны отпадать неинтересные им активы, на которые будут приходить новые небольшие независимые компании. Кроме того, всегда есть предприятия, приносящие убытки и, безусловно, владельцы хотят избавиться от подобных активов.

В: При нынешних ценах на нефть интересно ли инвесторам приобретать маленькие компании? И кто может быть потенциальным инвестором для подобного рода активов?

О: Есть инвесторы внутри страны. Так, упомянутые уже предприниматели Хотины активно скупают на рынке некрупные нефтяные активы. Михаил Гуцериев продолжает собирать свою новую нефтяную компанию - “Нефтису”. Кроме того, некоторые независимые компании сами ищут стратегического инвестора в лице банков и прочих финансовых институтов. Иностранцы или даже отечественные бенефициары капиталов, выведенных из России в иностранную юрисдикцию, по-прежнему активно интересуются нашими активами. Например, в этом замечены индийские и, правда, в меньшей степени, китайские компании. Поэтому то у нас и нет пессимистичного взгляда на перспективы нашего сектора. Да, этот взгляд очень часто бывает весьма озабоченным, но уж точно не пессимистичным.

Текст оригинала публикации:

Russian Independent Producers Show Knack to Survive, Grow

Thursday, June 23, 2016; Nefte Compass (Energy Intelligence Group (UK) Limited): http://www.energyintel.com/pages/login.aspx?fid=art&DocId=928511