Налоговый маневр в нефтяной отрасли - очередной удар по регионам

17.01.2017

Эксклюзивное интервью с президентом Союза нефтегазопромышленников России Геннадием Шмалем

17.01.2017 18:17; Царьград: http://tsargrad.tv/article/2017/01/17/nalogovyj-manevr-v-neftjanoj-otrasli-ocherednoj-udar-po-regionam

В России назрела острая необходимость изменить налоговый режим в нефтяном секторе, в частности, ввести налог на добавленный доход (НДД) с 2018 года, заявил накануне министр финансов Антон Силуанов.

В то же время в российском Министерстве энергетики настаивают на введении налога на "финансовый результат" вместо НДПИ (на добычу природных ископаемых). В проекте нового налога речь идет о месторождениях с низкорентабельной добычей.

Так, ведомство предложило протестировать новый налог на нескольких месторождениях в течение 3-5 лет, а затем принять окончательное решение для целой нефтяной отрасли. В свою очередь Министерство финансов настаивает на том, чтобы ввести новации по всей отрасли сразу.

Инициативу ведомств, а также будущее российской нефтяной промышленности, в программе "Реальное время" прокомментировал президент Союза нефтегазопромышленников России Геннадий Шмаль.

Налоговая конструкция России неповоротлива, неэффективна и не стимулирует развитие нефтегазовой отрасли

Юрий Пронько: Как вам эти налоговые инновации – хоть и с 2018 года?

Геннадий Шмаль: Моя позиция здесь совершенно однозначная, ее знают и в Думе, ее знают и в Минфине, потому что я много раз их критиковал.

Существующая налоговая конструкция для нефтегазового комплекса совершенно неэффективна. Ну не будем в эту тему вдаваться, но какая цель любой налоговой политики? Первая, главная – это фискальная. Вторая, не менее важная, это как раз стимулирующая. Есть еще перераспределительная и так далее. Из всех этих трех основных составляющих главное, чем занимается Минфин у нас сегодня – это фискальная функция.

Вышла книга интересного американского исследователя Густафсона – вроде он не наш, к нам отношения не имеющий, но он объективно говорит, что налоговая конструкция России очень неповоротлива, совершенно неэффективна и не стимулирует развитие нефтегазовой отрасли – не буду за весь ТЭК говорить, а буду говорить за нефтегазовый комплекс.

В свое время, когда три года назад был введен так называемый налоговый маневр, я резко выступил в целом ряде изданий. Почему? Потому, что прежде чем что-то делать, надо очень внимательно подумать о последствиях. Тогда на одном из совещаний работник Минфина докладывал нам – мы не позволим, чтобы цены на заправках увеличивались. Мы спрашиваем – за счет чего? А они говорят – мы резко уменьшим акцизы. Что мы сегодня имеем с вами? Давайте пойдем на заправку и увидим – за это время совершенно по-иному, уже прошло три года, я думаю, что процентов на 30 сегодня цены выросли.

Так меня, кстати говоря, ФАС критикует за то, что я иногда прогнозирую цены. Куда денешься – ведь они опять сегодня принимают решение об увеличении акцизов! Я согласен, Глазьев мельком говорил на этом форуме, говорил – что такое налоговые маневры? Мы резко уменьшаем таможенную пошлину, то есть ту часть, за которую платили люди за рубежом, кому мы продавали – и увеличиваем НДПИ, то есть наш налог, который ложится на стоимость нефти внутри страны, и куда он приходит?

Ю.П.: То есть нагрузка перекладывается на внутренний рынок?

Г.Ш.: Он приходит на заправки, он перекладывается на внутренний рынок, и мы об этом говорили…

Что такое НДПИ? Во-первых, в это время, я бы мельком сказал, когда у нас 30-40% НДПИ, оставалась территория – и это можно было как-то компенсировать, учитывая, что нефтегазовые районы у нас находятся в очень сложных условиях.

Пора подумать о развитии новых технологий

Ю.П.: Это к вопросу о возмущении губернаторов…

Г.Ш.: Да. Потому, что... что такое сегодня нефть? Газ у нас – это Ямал в основном, нефть – это Ханты-Мансийск и округ Югра, там условия – совсем не Сочи и не Кисловодск, где так любят отдыхать все наши представители. Если бы они поехали отдохнуть в Салехард или в Надым, или в Уренгой, или на Ямбург. Или на Талакан, у них были бы совершенно иные взгляды…

Даже этот Густафсон пишет о том, что самая большая налоговая нагрузка – на нефтяной сектор в России. Посмотрите, у нас сегодня изъятие только из выручки – разные компании, но от 50 до 70% из выручки! Такого нет нигде в мире, я внимательно анализировал многие компании – ExxonMobil, Chevron и другие. Самая большая была в ExxonMobil – там 32%, но не 60% и не 70%.

Сразу могу сказать – никто из наших нефтяных компаний с шапкой не стоит, не ходит по кругу, но нам ведь нужно думать о развитии новых технологий. Что будет завтра, новые месторождения и так далее. И делаем простой мужицкий счет – в 2015 году – этот год еще, 2016-й неизвестно, в целом в мире вложили в развитие нефтяной и газовой промышленности 630 миллиардов долларов. Мы получили примерно 4,3 нефти и 3,3 газа, но для круглого счета - 8. На каждую тонну мы получаем где-то 80 долларов. Это в мире.

А в России у нас больше 40 никогда не получалось. Даже в лучшие годы. Поэтому вопрос какой? Технологии. Мы на гайдаровском форуме, – хотя я его не люблю и не хожу теперь – говорил товарищ Кудрин, он пытался всем навязать, что главный вызов, который есть – технологическое отставание. Я с ним согласен в чем-то, хотя на первое место ставлю другое. Так как исправить это технологическое отставание?

Малые предприятия в США дают сегодня половину американской добычи

Ю.П.: Что вы делаете, чтобы изменить эту ситуацию? Я сейчас обращаюсь к нему и к его товарищам, которых он собственно пролоббировал. Потому что ни для кого не секрет, кто пролоббировал Силуанова на пост министра финансов.

Г.Ш.: Силуанов – это отдельный вопрос, потому что вопрос заложен не Силуановым, а заложен Кудриным. Вся система, которая есть. Я на парламентском слушании в Думе говорил, что тот, кто придумал налог на добычу полезных ископаемых, должен быть занесен в самый черный список врагов нефтегазового комплекса и страны в целом. Но это был 2003 год…

Ю.П.: Почему? Этот человек разрабатывает новую антикризисную программу.

Г.Ш.: Ну разрабатывает – дело не в этом. Если говорить о налогах, конечно. Но надо идти по другому пути. Я считаю, что надо думать об увеличении налоговой базы. За счет чего? Ну, берем наш комплекс, нефтегазовый.

У нас сегодня максимум всех вместе взятых – 200 малых предприятий. У американцев их от 8 до 10 тысяч. И они дают сегодня половину американской добычи. Сланцевый газ и сланцевая нефть – это технология, которая разработана малыми компаниями, не большими компаниями – а мы бьемся уже 20 лет, чтобы принять специальный закон о развитии малого бизнеса в нефти и в газе.

ФАС – не антимонопольная, а монопольная служба

Чиновники говорят – ни в коем случае не надо. Более того, вы знаете, я опять говорю – первое место, что я бы поставил – неэффективность государственного управления.

В качестве иллюстрации, вот у нас есть такая служба, называется ФАС. Антимонопольная служба. Так вот, они угробили весь малый бизнес! Еще 15 лет назад у нас примерно 10% добывалось малыми компаниями. А сегодня 2%. А почему? Многие малые компании были поглощены большими – при попустительстве ФАС. Некоторые компании объединились и создали "Роснефть".

Поэтому малых не стало – появились средние компании. И так далее. Это тоже ФАС, поэтому ФАС не антимонопольная, а монопольная служба. Это пример того, как государственный чиновник работает против государства.

Инициатива Силуанова не понятна

Ю.П.: О налоговых изменениях первым заявил Антон Силуанов, министр финансов России – он убежден, что надо все менять применительно к дойной корове, каковым является нефтегазовый комплекс. На минувшей неделе он заявил, что назрело решение переходить в нефтянке на новый порядок налогообложения – перейти с НДПИ на НДД…

Г.Ш.: Ну, я могу сказать о том, что касается НДД, это не очень понятно. Вообще, во всем мире действует один финансовый результат.

Ю.П.: То, что предлагает Минэнерго?

Г.Ш.: То, что, во-первых, предложила еще три года назад Дума Ханты-Мансийского округа, то, что предлагал неоднократно Вагит Алекперов и так далее. То есть люди, которые всю жизнь работают в нефтянке – они же понимают это, да?

Ю.П.: Но Силуанов предлагает налог на добавленный доход!

Г.Ш.: Я понял, а что такое добавленный доход, никто не может толком объяснить. А финансовый – это понятно, прибыль. Это прибыль, получил прибыль – заплати с нее налог, он может быть, как в Норвегии, 70%. Но там другие действуют – когда внедряешь новую технологию, тебе ее оплачивают и так далее. Если ты занимаешься разведкой месторождения, то это учитывается в твоих расходах и так далее. То есть надо поискать, и в мире достаточно много интересного в плане налогообложения, почему мы в этом отношении не возьмем наиболее интересные точки…

Ю.П.: А самое главное, оптимальные для нас.

Г.Ш.: Оптимальные, конечно! Когда речь идет о налоге на финансовый результат, то и малая компания по одним правилам, и большой гигант как "Роснефть". Но они работают по одним правилам…

Нашествие дилетантов страшнее саранчи

Ю.П.: А вот подождите, очень интересный момент – Силуанов говорит, надо отменять индивидуальные льготы, надо прекращать эту практику. Я слышу Новака, что он говорит – давайте посмотрим, особенно по низкорентабельным месторождениям, исчерпаемость которых подходит к своему максимуму. Почему Силуанов не слышит?

Г.Ш.: Ну, это вопрос…

Ю.П.: Вот что это за маневры? Вы сказали о маневрах…

Г.Ш.: Знаете, я всегда считаю, что когда мы говорим о проблеме нашего государственного управления, то есть два момента. Во-первых, это дилетантство. Один мой друг сказал как-то, и я поддерживаю – нашествие дилетантов страшнее саранчи. А второе – отсутствие ответственности.

Ведь кто у нас отвечает в стране за перевод запасов нефти, газа, металлов? А нет такой структуры в стране, которая бы за это отвечала! Раньше это было Министерство геологии; первой строчкой в положении об этом министерстве было записано: оно отвечает за обеспечение запасами нашей промышленности. Сегодня этого нет.

Ю.П.: Но подождите, есть же Министерство охраны окружающей среды… Ну, вы улыбаетесь – но есть же такое министерство!

Г.Ш.: Оно пусть занимается охраной окружающей среды, а кто же будет заниматься приростом запасов? Отвечать за это? В управлении сегодня государственными структурами есть немало людей, очень малокомпетентных, поэтому этого они не понимают.

Я перед встречей говорил, что есть оценки официальные, а есть оценки профессиональные. И называю – 2015 год, министр докладывает руководству страны: прирастили 570 миллионов запасов нефти. А профессионал говорит – из них 300 миллионов нерентабельных вовсе, где-то 180 низкорентабельных, и только оставшаяся часть является рентабельным. Вроде бы и то, и другое правильно, но профессионал подходит к тому, что как же сделать так, чтобы добыча была? Теперь эти говорят по поводу месторождений – малые месторождения, низкорентабельные месторождения надо отдавать малым компаниям. У них, как правило, себестоимость добычи ниже, чем в больших компаниях. Поэтому, конечно, если бы мы развили как надо свой малый бизнес нефтянки и газовой отрасли, то тогда можно было совершенно по-иному подходить ко всем вопросам экономическим.

Ю.П.: А что говорят Ваши оппоненты, когда вы с коллегами предлагаете принять закон о малых нефтяных компаниях – что у них в обосновательной части?

Г.Ш.: Когда предыдущие министры говорили – у нас там сто полезных ископаемых, мы должны что, по всем законам принимать законы? Мы им в ответ говорим – 104 страны в мире добывают нефть. Из них 102 имеют закон о нефти. И только мы не имеем, вроде Сьерры-Леоне. Почему рядом казахи добывают нефть и имеют такой закон, рядом Азербайджан, я уже не говорю о той же Норвегии и так далее… Вот пример Норвегии показывает, как грамотно построенное государственное управление может за 40 с небольшим лет от нуля вырасти до одной из ведущих отраслей. Ну, 42, если точно…

Нефть потихоньку будет расти

Ю.П.: Вот с этим соглашусь, в части непрофессионализма, у нас сейчас об этом как о футболе рассуждают, все – о валютных колебаниях, о таргете инфляции. Вот Алексей Кудрин решил также спрогнозировать цены на углеводороды в ближайшие годы. В частности, он заявил, что все решения по сокращению добычи нефти имеют краткосрочный эффект. То есть в пределах 1-1,5 лет. Поэтому, по его словам, не стоит ждать устойчиво высокой нефти – ближайшие 5-10 лет она будет в пределах 40-60.

Видите, как расставляются акценты? И не договаривает человек – упоминает разработку сланцевых месторождений в Соединенных Штатах, но не говорит, кто это делает…

Г.Ш.: Да. Но, во-первых, дело в том, что цена на нефть зависит от очень многих факторов. И здесь сложно, конечно, прогнозировать, но по моему разумению, она все равно в этом году будет ближе к 60, а потом потихонечку, но будет расти.

Но главное, от чего зависит цена – это от развития мировой экономики. Я не думаю, что мировая экономика будет еще стагнировать долго-долго: рано или поздно она все равно начнет расти хотя бы на уровне 2,5 – 3%, и это потребует, конечно, определенных вещей.

Даже то, что договорились – Россия была активным участником этого процесса по сокращению добычи, и это повлияло на цену. И сегодня мы имеем 57, даже 60 было в какие-то дни. Это раз.

Европе стоило бы дружить с Россией

Второе, конечно, многое зависит от общей ситуации. Нынешняя морозная зима в Европе показала, что надо вообще-то дружить с Россией. Потому что иначе там вообще все замерзнут… Поэтому такие вещи люди, которые должны заниматься вопросами стратегического планирования, должны эти вещи учитывать обязательно. И в этом отношении наши предшественники, и тот же Черномырдин, и Вяхирев, и Байбаков – они очень серьезно думали, когда мы развивали Ямал и делали совершенно удивительные вещи. Когда мы за один год прирастали на 35-40 млрд добычи газа, конечно, это влияло существенно на всю ситуацию в Европе. Ведь 20 последних лет, даже больше, наверное, Европа жила за счет российского газа! Я убежден, что последующие 20 лет тоже будут жить за счет российского газа.

Чем закончится спор Минфина и Минэнерго?

Ю.П.: Мы можем посмотреть на те поставки, которые делает сейчас Газпром, вот это – исторический максимум. Я прекрасно осведомлен о том, что происходит в отрасли. Но меня крайне беспокоит ситуация, которую лоббирует Силуанов – я боюсь, как бы она не нашла поддержку в правительстве… Чем закончится спор хозяйствующих субъектов, а также двух ведомств – Минфина и Минэнерго?

Г.Ш.: Ну, я думаю, что многое будет зависеть от позиции регионов. Дело в том, что то, о чем я говорил, тот же вариант, связанный с налоговым маневром, он очень серьезно бьет по регионам. Почему? Они-то получают от прибыли, а прибыль резко уменьшается.

Поэтому вопрос такой – я считаю, что все наши регионы, особенно те, которые занимаются добычей нефти и газа, должны очень ясно и четко выступить единым фронтом. Да, это непросто сделать. Мы, как Союз нефтегазопромышленников, постараемся и планируем провести свой съезд. В марте месяце, я думаю, мы сделаем очень резкие и серьезные заявления по поводу всей налоговой политики и вообще политики в отношении нашего российского ТЭК, то, о чем вы говорили, и то, о чем говорил Глазьев, что дойную корову-то убивать не следует.

Ю.П.: Убить-то ее можно…

Г.Ш.: Но тогда не получишь молока. Поэтому я считаю, что, конечно, вопрос – что нужно сделать, чтобы люди могли донести до руководства страны реальную ситуацию. А это значит, что должны – мы всегда это делаем, но не всегда это доходит до тех людей, которые обязаны по своему долгу принимать окончательные решения.