г. Москва, ул Народного Ополчения,
д.34, стр.1 Бизнес-центр «ЦКБ-Связь»
Елена Корзун: «Я всю жизнь “мотыжу свою поляну”»
27.06.2017
Корпоративная газета «НОВАТЭК», №4 (139), 02.05 – 04.06.2017. На сайте «АссоНефти материал размещен с разрешения редакции газеты «НОВАТЭК». 27.06.2017; Сайт «АссоНефти»: http://www.assoneft.ru/activities/press-centre/tek/4197/
В начальственных кабинетах может пахнуть чем угодно — цветами, кожаной мебелью, табаком, но только не пирогами! А в кабинете госпожи Корзун пахло ванилью, корицей и печеными фруктами. Блюдо с пирогом стояло прямо на рабочем столе, и она предложила попробовать. Судя по почти домашней атмосфере в офисе, директор «АссоНефти» печет и угощает сотрудников часто. «Вчера испекла. Я очень люблю готовить! Это одно из моих увлечений», — сообщила она. Я понял, что заготовленная логика беседы будет провалена, если мы начнем с увлечений. Судя по всему, их у собеседницы много, и есть риск, что закончится отведенное время и деловые темы просто не успеем затронуть. Поэтому предложил начать с них. «Конечно, спрашивайте! Но пирог ешьте!» — добродушно сказала Елена Валентиновна. Ей, похоже, очень легко создавать комфортные условия и сотрудникам, и посетителям.
— Елена Валентиновна, вы по образованию экономист-международник, но всю жизнь занимаетесь ТЭК. Насколько естественным был такой переход? — Я получила хорошее базовое образование — МГИМО, аспирантуру в Институте международных отношений Академии наук. Из этих заведений вышли многие корифеи отрасли. В ИМЭМО и сегодня обсуждают самые злободневные вопросы мировой энергетики. Мое образование позволило мне легко войти в темы ТЭК.
— Но как вы оказались в «АссоНефти»? — По личным причинам.
— На работу по личным причинам? Простите, не понял… — Первым гендиректором Ассоциации был мой покойный муж, Дворец Никита Львович. Он считал, что жена не должна работать, поэтому я довольно долго была с детьми в декрете.
— Не скучно было после ваших образований? — Я не умею скучать! Итальянский выучила, курсы массажистов прошла, кооператив по пошиву детской одежды открыла. Но поняла, что хочется делать дело, и в 1994 году пришла в Ассоциацию экономистом. Муж поставил мне условие — разбираться во всем самой, без его помощи. Мне удалось. Это была жесткая школа. Но без нее я бы тут не выжила.
— Как вы стали директором Ассоциации? — По трагической случайности. В 1998 году муж умер. Прямо на рабочем месте, с телефонной трубкой в руке, в одну секунду. Я осталась с двумя детьми и с Ассоциацией. Такое вот наследство. Как видите, с этой работой у меня связано много личного. Наша Ассоциация — проект знаменитого нефтяника Владимира Филановского. Он пришел к выводу, что небольшим компаниям ТЭК нужен свой «профсоюз», коллективный голос.
— На Западе это называется лоббизм? — Да. Если бы у нас был принят закон о лоббизме, то мы были бы первой организацией, подавшей заявку о регистрации на эту деятельность.
— Задачи Ассоциации менялись за время ее существования? — Конечно. Идея Владимира Юрьевича (Филановского) заключалась в коллективном отстаивании интересов участников СП с участием иностранного капитала. Поначалу мы и работали только с СП, их в 1990-е годы было очень много. Россия приглашала иностранцев, они несли технологии и культуру производства. Но вектор работы Ассоциации на рубеже веков резко изменился.
— Что произошло тогда в отрасли? — Ряд крупных нефтяных компаний, которые возглавляли новые в отрасли люди, не нефтяники, заняли в отношении нашего сектора резко отрицательную позицию. Я всегда была с ними в открытой полемике. Установка этих компаний, что в стране должны работать две-три крупные компании, не отвечала нашему представлению о развитии отрасли.
— Что конкретно сделали эти компании плохого для независимых? — Под их «дудку» началось шельмование малых компаний. Их стали называть «жуликами», «арифметической ошибкой», «незаконными детьми» отрасли. Тогда не было площадки, на которой бы я не выступала с оппозицией такому подходу.
— Судя по всему, вам это удалось? — Да. Главный итог лично моей работы — удалось доказать нужность независимых. Цифрами и фактами убедить в этом власть.
— А каково главное достижение Ассоциации? — Пожалуй, их два. Сейчас даже смешно об этом говорить, но в 2003 году мы судились с «Транснефтью». Ее договоры создавали неравные условия для крупных и мелких компаний и дискриминировали независимых. Для них были более жесткие штрафные санкции. Почему так? Какая разница, сколько я добываю — тысячу тонн или сто миллионов, тариф-то одинаковый! С этим мы и обратились в ФАС. Тяжба длилась полтора года, но мы добились своего — сейчас договор абсолютно прозрачный для всех, с равными условиями. Теперь такой «грузовик» для транспортировки нефти в виде «Транснефти» — важнейшее условие существования независимых.
— Вы сказали, что их два. — Да. Второе произошло в 2015 году. Нам наконец удалось зафиксировать на уровне Минэнерго критерии независимых компаний.
— Так вы стали заметными? — Вот смотрите, это наши квартальные статистические сводки. В 2016 году добыча сектора независимых нефтегазодобывающих компаний (ННК) выросла на 3,7 млн т и превысила 22 млн т. Но мы говорим не про добычу, а про качественные критерии независимости. Объем добычи тут вторичен. Главное — качественные характеристики. Мы не малые или средние, мы — независимые. Наша специализация — разведка и добыча нефти. Мы — негосударственные, не аффилированы с ВИНКами и не занимаемся переработкой. Эти критерии мы и зафиксировали протоколом Минэнерго и ФАС. После этого ЦДУ ТЭК стало учитывать независимых не в общем пуле раздела «Прочие производители», а в отдельном подразделе. Можно сказать, что независимые в нефтедобыче аналогичны тому, что есть «НОВАТЭК» в газовой отрасли. Кстати, знаете, что «НОВАТЭК» был членом Ассоциации?
— Впервые слышу. — До консолидации вашей компании «Таркосаленефтегаз» и «Пурнефтегазгеология» были активнейшими членами нашей организации, даже входили в наш совет. Очень профессиональные ребята! Но вернемся к теме нашего статуса. Мы хотим «независимость» закрепить законодательно. Межведомственный протокол — это хорошо, но закон лучше. Главный итог — нас уже не считают «случайностью» в отрасли.
— Принимают серьезно на всех уровнях? — Видите ли, наш сектор изменился. Мы прошли две крупные волны поглощений. Первая волна — это консолидация компаний в рамках «РуссНефти» Михаила Гуцериева. Вторая волна идет сейчас — компания «Русь-Ойл» собирает конгломерат нефтяных активов, относящийся к сектору ННК, так как там нет НПЗ.
— Эти поглощения вас не тревожат? — Я отношусь к ним спокойно. Наш сектор для того и предназначен, чтобы компании создавались, а дальше инвестор выбирал стратегию поведения — развивать добычу или продать компанию, т.е. выступить предпринимателем или девелопером.
— Кого больше? — Пожалуй, предпринимателей. И они успешнее. Яркий пример — «Иркутская нефтяная компания». Они начали с 30 тыс. т годовой добычи в начале 2000-х, сейчас вышли на почти 7 млн т. И развитие, и слияния/поглощения — нормальное для нас явление.
— Что общего у этих двух категорий? — Общее у независимых — их гибкость и скорость принятия решений. Мы наши компании сравниваем с фермерством: две-три буренки, зато ухоженные. Пара скважин — это же кормилицы! К ним отношение другое, чем у крупных производителей. Потому и работают они в оптимальном режиме.
— В чем значение независимых компаний для отрасли? — Они вовлекают в разработку месторождения, которые для ВИНКов неинтересны. Главное — чтобы наши недра работали рационально и на благо страны.
— Есть ли смысл в разработке мелких месторождений, когда еще не выработаны крупные? — 80% открываемых сегодня месторождений — это мелкие и сверхмелкие. Как говорит академик Конторович, сырьевая база не только стареет, она мельчает. Если не обратить внимание государства на независимых, которые готовы работать на таких месторождениях, то мы можем опоздать. Поэтому мы с Алексеем Эмильевичем (Конторовичем) хотим эту тему поднять в Госдуме на осенней сессии.
— Вам придется убеждать на цифрах. Какова доля независимых в общей добыче по стране? — По прошлому году — 4%. Это очень мало! В 2000 году было 10%.
— Почему так сильно снизилась доля? — Из-за заметного снижения интереса инвесторов к разработке мелких месторождений с начальными извлекаемыми запасами до 5 млн. т. Кстати, на последней коллегии Минэнерго это отметил Александр Новак. В 2015 году только 40% аукционов на такие месторождения были признаны состоявшимися, в 2016 году — уже всего 20%.
— Почему это произошло? — Мы согласны с нашим министром — это результат негибкой налоговой политики, отсутствия финансовых стимулов у инвесторов вовлекать в разработку небольшие активы с применением новейших технологий.
— Готовы ли независимые к работе с трудноизвлекаемыми запасами, например, со сланцевыми месторождениями? — Готовы. Вы знаете, независимые в США еще до сланцевой революции добывали 40% нефти. А сланцевую революцию именно они и сделали!
— На ваш взгляд, почему эта революция оказалась возможна? — Во-первых, развитый рынок. Во-вторых, удобные финансовые инструменты для привлечения инвестиций. И наконец, гибкая налоговая система, учитывающая особенности финансовой модели независимых компаний.
— А в России нефтяникам предоставляют льготы? – У нас очень много критериев льгот по НДПИ — вязкость нефти, величина месторождения, региональные льготы, как, например, в Восточной Сибири.
— Этими льготами и пользуются независимые? — Независимые не пользуются льготами по своему статусу, просто они работают на месторождениях, которые попадают под какие-то льготы. Есть, например, льгота по НДПИ по «мелкости» месторождения.
— Она введена по вашей инициативе? — Это была совместная инициатива с «Татнефтью». Только мы предлагали льготу на запасы до 10 млн т, Минфин пропустил только 5 млн. Мы предлагали выработанность месторождения 10%, Минфин настоял на 5%. Эта льгота фактически действует пару лет, но компании все равно довольны.
— Все это учтено в законах? — Мы говорим, что Налоговый кодекс в части нефтянки напоминает учебник геологии. Нормальный человек его просто прочитать не может без специальных справочников. Сама формула НДПИ потеряла экономическую логику.
— Какие еще проблемы у независимых? Как на них сказалось сокращение добычи ради поддержки цен на нефть? — Цены на нефть — это вообще «поэма». Я не знаю другой субстанции, в которой бы воплотилось столько многофакторных явлений. Сейчас впервые цена начала регулироваться в «ручном режиме». То, что Россия договорилась с ОПЕК, уже принесло плоды. А для компаний нашего сектора важен каждый доллар мировой цены на нефть. Ошибочно считать, что сокращают добычу только крупные компании. Наши тоже присоединились к сокращению в рамках квот. Если было бы не так, то и рост их добычи был бы больше. Но давайте рассуждать логически: что мы сравниваем, 100 млн т с 1 тыс.? Это смешно, разве она окажет какое-то влияние на мировые цены? Решение об ограничении было правильным, и это заслуга нашего министра Александра Новака. Я вообще рада, что во главе Минэнерго у нас профессионал, который знает и наши особенности. Хотелось бы, чтобы это понимали и другие ведомства. Мы работаем на одном продукте — нефти. Это у
— Например, они могут утилизировать ПНГ с прибылью.
— Когда начинались все эти санкции в связи с сжиганием ПНГ, мы выступали за то, чтобы к мелким месторождениям их не применять. Но наша инициатива не прошла.
— Значит, компании ПНГ не сжигают? — Используют для электрогенерации на собственные нужды, закачивают в пласт для повышения нефтеотдачи, но, если ПНГ слишком много, вынуждены жечь, платя штраф. Другого варианта на мелком месторождении часто просто не бывает. Поэтому убеждена, что для некоторых месторождений штраф надо отменить.
— Какие меры наиболее полезны были бы для независимых? — Первое — отсрочка разового платежа при открытии месторождения. Это предложение прошло, и компании отсрочкой пользуются. Второе — вычет затрат на ГРР из НДПИ, но позиция Минфина — НДПИ не трогать, только из налога на прибыль. Эта мера очень важна для нас, ведь, несмотря на нашу долю в общей добыче всего в 4%, мы обеспечиваем в отрасли 15—17% поисково-разведочного бурения.
Отведенный на беседу час закончился. О работе Елена Валентиновна, похоже, говорила бы еще долго, но в ее графике «висел» следующий посетитель, и настало время немного поговорить о личном.
— Что вас мотивирует и движет к цели? — Как я сказала, у меня много личного в работе. И эта работа, как бы это ни прозвучало пафосно, отвечает моей гражданской позиции. Мой отец и дед решали задачи государственного уровня. Дед, например, командовал «Куйбышевнефтью» во время войны. Все снабжение армии ГСМ шло через его трест. Папа — известный гидролог, ведущий разработчик «Мирового водного баланса», лауреат Государственной премии. Мне тоже интересно работать, когда есть масштаб. Это меня мотивирует. И я хочу, чтобы наш сектор был полноправным членом отрасли, во всем! В 2000 году Минэнерго впервые решило провести конкурс самодеятельности среди компаний отрасли. Мы обязаны были там быть! Я разослала письма в компании. Как думаете, кто откликнулся первый?
— Без понятия… — «Таркосаленефтегаз»! Покойный Виктор Иванович Гиря привез на конкурс духовой оркестр. В жюри была Валентина Толкунова, которую я хорошо знала. Я подошла к ней и говорю: политически надо, чтобы наши вышли. Но оркестр так сыграл, что и просить не надо было. Вышли в финал. Вот, подобное меня тоже мотивирует.
— Что вы больше всего цените в людях? — Порядочность. Поскольку у нас в отрасли в основном мужчины, скажу, что ценю в них великодушие, ум и юмор. Если эти качества есть, ни на что больше можно не смотреть.
— Про одно из увлечений вы рассказали, а что кроме кулинарии? — Еще люблю сад и огород, консервирование. Среди интересов театр, чтение стихов вслух. В прошлом году мы ездили в музей-усадьбу Грибоедова и читали по ролям «Горе от ума». В июне будем читать пушкинского «Евгения Онегина» в Михайловском наизусть, я нашим мужчинам даже цилиндры и трости уже заказала. Увлечений еще много, времени мало. Кстати, его у нас с вами не осталось.
— Наш традиционный заключительный вопрос: какой самый ценный совет вы получили в жизни и от кого? — Я часто вспоминаю и проговариваю одно высказывание президента России. Не подумайте, что я тут подхалимничаю. Владимир Владимирович сказал, что каждый должен «мотыжить свою поляну», как святой Франциск, и тогда будет результат. Это точно про меня. Когда я оформляла пенсию, инспектор удивилась, что в моей трудовой книжке только одна запись с 1994 года. Ответила: я всю жизнь «мотыжу свою поляну». Так и живу.
Беседовал Юрий Москвитин
Четыре «НЕ» независимых
К независимым нефтяным компаниям (ННК) относятся:
1. Не аффилированные с ВИНК. 2. Не имеющие в уставном капитале доли государства более 50%. 3. Не имеющие собственных НПЗ, входящих в реестр НПЗ Минэнерго. 4. Не ведущие деятельность на основе СРП. По объемам добычи ННК значительно различаются и разделены на пять групп (от А до Е). Группы Д и Е — это малые компании с годовой добычей до 50 тыс. т. Они особо уязвимы из-за того, что действующее в отрасли регулирование настроено под специфику крупных компаний.
На сегодня в России работает 122 ННК, из них 67 — малые. В 2016 году добыча всех ННК выросла на 19% к предыдущему году до 22 млн т. На российские ННК приходится 4% общей нефтедобычи. Для сравнения: в США —
!!! Послесловие пресс-службы АссоНефти: БОЛЬШИХ ИНТЕРЕСУЕТ И НЕБОЛЬШОЕ :) ====================================== Так уж получилось, что в середине мая корпоративная газета компании «НОВАТЭК» обратилась в пресс-службу Ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций «АссоНефть», защищающей интересы малого и среднего независимого нефтегазодобывающего бизнеса, с неожиданным запросом оказать содействие в организации интервью с генеральным директором «АссоНефти» Еленой Валентиновной Корзун. Елена Валентиновна любезно откликнулась на эту просьбу и рассказала о своем видении отрасли, переплетении личного и служебного. С разрешения редакции газеты «НОВАТЭК» это интервью было размещено и на сайте «АссоНефти» (см.: http://www.assoneft.ru/activities/press-centre/tek/4197/ )
Юрий Москвитин, огромное спасибо за отлично выполненную работу! |
|