тел. (499) 197-74-00
факс. (499) 946-87-11
г. Москва, ул Народного Ополчения,
д.34, стр.1 Бизнес-центр «ЦКБ-Связь»

Геннадий Шмаль: Цена на бензин с ценой на нефть абсолютно не связана

21.04.2020

21.04.2020 16:30; IF24.ru: https://www.if24.ru/gennadij-shmal-tsena-na-benzin/

Одним из главных выводов для нефтегазового рынка после пандемии должно стать осознание необходимости создания резервов нефти и то, что нужно чаще обращаться к экспертному сообществу для купирования возникающих проблем. О коронавирусе, нефтегазовом рынке, факторах влияния пандемии, ценах на нефть и бензин и о том, как ситуация повлияет на Россию, «Инвест-Форсайт» побеседовал с Геннадием Шмалем, президентом Союза нефтегазопромышленников.

— Как вы считаете, насколько серьезное влияние пандемия коронавируса может оказать на нефтегазовый рынок?

— Пандемия не только может, она уже оказала влияние. Дело в том, что экономика и в нашей стране, и в целом в мире не растет. А раз она не растет, значит, нет спроса на энергоресурсы. Следующее — за то время, пока нефть была достаточно дешевой, ею заполнены все хранилища, которые есть в мире.

У нас, к сожалению, такого резерва нет, наш резерв только в наших нефтепроводах. Напомню, кстати, что вопрос о создании резервных емкостей обсуждался и рассматривался на государственном уровне, но так и остался нерешенным. Конечно, мы видим, что сегодня, несмотря на договоренность, которая есть, по снижению добычи нефти, коронавирус влияет на экономику.

— Вчера нефть протестировала исторические уровни, уйдя по цене в минус. Насколько это опасный сигнал для экономики и рынка, и в чем конкретно он состоит?

— Сигнал может быть только один — о том, что экономика не развивается, не растет и стагнирует. Главный вывод из этого сигнала в следующем — цена пойдет вверх только тогда, когда появится потребность в нефти, а она появится тогда, когда пойдет вверх экономика.

Ожидать сегодня каких-то шагов со стороны нефтяного рынка в этом направлении сложно, тем более что и подписанное соглашение еще не вступило в силу: оно начнет работать только с 1 мая.

Я считаю, что катастрофы никакой нет, что просто надо переждать эту ситуацию и дождаться роста экономики. Экономика напрямую связана с этой пандемией, при этом никаких реальных новостей, по созданию вакцины, например, нет. Людям приходится работать с женами, в одиночестве можно работать в определенных профессиях, а хлеб растить — надо же эту землю пахать, удаленно этого не получится!

Одна из задач, которые сегодня стоят перед правительствами, — продумать комплекс мер, в результате которых реальная экономика не рухнет совсем, будет развиваться. Тогда появится потребность и в газе, и в нефти, и в других ресурсах. Еще раз: падение стоимости нефти до нуля — это сиюминутная ситуация.

— 9 апреля состоялась видеоконференция ОПЕК+, на которой смогли договориться сократить добычу нефти на 10 млн баррелей в день. Как это отразится на ценах на нефть в ближайшей перспективе? На России?

— Я считаю, все будет зависеть от того, как будет развиваться мировая экономика. Будет спрос — будет и рост цен на нефть. Но я считаю, что в конце мая — начале июня мы вправе ожидать определенного оживления экономики. И цена пойдет вверх. Тогда уже к концу года вполне реальной становится цифра в $45–50 за баррель. Эта цифра устроит достаточно многих; не всех, конечно. Нас, например; но все государства Персидского залива свои бюджеты «размахнули» на другие цифры — Саудовская Аравия и Кувейт верстали их на цену в $80. Сейчас, конечно, ожидать таких цифры не стоит, будет хорошо, если окажется, повторюсь, $45–50.

Но, честно говоря, дело не только в бюджете. Меня беспокоит совершенно иное — чтобы мы не уменьшили, причем резко, наши инвестиционные программы. Как это сделать, учитывая тот факт, что денежный поток невелик, я не знаю. Эти программы должно поддержать государство — в том плане, что надо дать кредиты под божеские проценты, порядка 3–4%, тем более что у нас доступ к иностранным банкам для многих компаний рынка закрыт.

Второе — вопросы, связанные с разведкой и приростом запасов: это работы, которые осуществляются непосредственно нефтегазовыми компаниями. К сожалению, на эти работы в бюджете выделяется около 28–30 миллиардов рублей, а компании — около 300 миллиардов рублей. И именно сегодня, учитывая то, что реальных денег хватает, банки должны повернуться лицом к отрасли, особенно к малым компаниям.

— А какие-то конкретные меры?

— Да, и в этом нам может помочь Торгово-промышленная палата РФ. Например, в том, чтобы выплату налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) отнесли на второе полугодие или к концу года. И дать возможность получить малым компаниям беспроцентные кредиты. Мы будем проводить на эту тему работу и с ТПП, и с Государственной Думой.

А как вы предполагаете, эти вопросы реально решить до конца весенней сессии?

— Мы работаем на эту тему с комитетом верхней палаты по бюджету и налогам. Пока Госдума действительно не ушла на парламентские каникулы, будем проводить работу в этом направлении.

Очень часто в Сети появляются высказывания «если цена на нефть падает, почему у нас на бензин только растет». Можете ли Вы окончательно расставить точки над «i», объяснив, как связана цена на «черное золото» и цены на бензин в России. И насколько они связаны?

— Цена на бензин никак не связана с ценой на нефть. Дело в том, что цена на нефть в долларах, а внутри страны — цена в рублях. Поэтому, когда мы умножим эту цену на курс рубля, то получится, что у нас цена нефти внутри страны не очень-то и меняется.

Что касается структуры цены, в ней у нас цена нефти занимает всего 10%, одну десятую часть. А 65–70% занимают налоги. Причем, когда проводился налоговый маневр, который я всегда называл «зигзагом», потому что любой маневр должен давать положительный результат, а тут мы никакого не получили — скорее наоборот… Так вот, когда он проводился, нам говорили, что сделают так: цена за счет акцизов не будет увеличиваться, их будут снижать. Вместо этого акциз мы каждый год повышаем, в том числе на моторное топливо 4 и 5 классов (а его в части дизельного топлива до 80% производится именно 5 класса). Для сравнения, в тех же США налоги в цене топлива занимают около 20 и меньше процентов.

Отсюда вывод — если мы хотим, чтобы у нас снижалась цена на моторное топливо вслед за ценами на нефть, нужно сокращать налоги. Я уже не говорю о том, что никто у нас в стране вопросами ценообразования глубоко не занимается. Раньше, например, у нас был целый комитет, Госкомцен, были методики, по которым рассчитывалась стоимость, исходя из себестоимости и прочих моментов. Сегодня даже компании этим, кстати, глубоко не занимаются.

Какие выводы могут быть сделаны в разрезе отрасли из этой пандемии?

— Необходимость создания резервов нефти — это первый вывод. Надо их делать, чтобы в случае форс-мажорной ситуации, которая, например, сейчас наблюдается, закачивать нефть в емкости, в пласты. Главный вывод в том, что нужно очень внимательно следить за развитием ситуации. То, что было у нас в марте 2020 года, когда мы не поддержали предложение саудитов, привело к резкому падению цен на нефть — это произошло потому, что мы не просчитали детально все возможные проблемы.

А это значит, что в таких делах надо больше опираться на профессионалов, на людей, которые имеют опыт работы в отрасли. Мы за свою жизнь уже не один кризис пережили. В прошлом году мы не случайно создали экспертный совет при Минэнерго по нефти и газу, и я призываю использовать этот совет по полной программе.

Беседовал Тарас Фомченков


Возврат к списку